Плацкартная петля

Плацкартная петля Я всегда езжу только в плацкарте, и не только потому, что так дешевле. Мне приятно сесть у окна, подперев рукой щёку, и смотреть, как по проходу курсируют пассажиры с кружками: туда – сюда, туда - сюда. Вспоминаю, как десятью годами ранее ездила этим поездом из Калининграда в Москву на учёбу. Столько всего поменялось с тех пор в моей жизни, но одно остаётся неизменным – носки, торчащие с полок плацкарты. Итак, вечер, я села в поезд на Белорусском вокзале и теперь колыхаю в сторону Балтики. Из сумерек выныривают цистерны с длинной красной полосой, грохочут товарняки. Мне досталась верхняя полка, а хозяин нижней пока что не объявился, и я на правах хозяйки устроилась за столом. У щупленькой проводницы прошу себе чаю. На дворе лето, конец июня. И я снова еду домой… В Минск прибыли глубокой ночью, весь вагон уже вовсю храпел на разные голоса, даже картёжники за стенкой угомонились. Я накинула ветровку и вышла подышать, а вернувшись, обнаружила сидящего на моей полке чукчу. То есть он сидел на своей (моя-то верхняя), и не чукча это был, а какой-нибудь казах, или калмык (не сильна я в этом, ребята). Круглолицый мужчина в чёрном свитере-водолазке сидел и помешивал чай. Я собралась уже лезть наверх, а он предложил: - Чаю с мёдом хотите? Башкирский, друга моего пчёлы. - Башкирский? А вы оттуда? – мне вдруг страшно захотелось узнать этническую принадлежность попутчика. - Нет! – замотал головой собеседник. Он весь был квадратный, приземистый, как потомок индейцев майя, ширина плеч равнялась высоте торса. – Я из Бурятии. Меня Аюржана звать. Можно просто Аюр. Его широкая жемчужная улыбка сбивала с толку. Признаюсь, бурят, садящийся в Минске на Калининградский поезд, уже вызвал интерес. И я согласилась отведать мёда. - Тут еще муравейник есть. - он достал из сумки пластиковый контейнер с чак-чаком. - А вы? – застеснялась я. - Я сладкого не ем, зубы портятся. У нас у бурятов зубы слабые, а лечить – дорого! - Зачем везёте тогда? - я аккуратно откинула липкую крышку. Нежнейший чак-чак таял во рту, под такое лакомство можно еще чайку. - Друг угостил из Уфы. Я лечил его внучку, смесь для неё готовил из трав. - Аюр доставал из пачки сушёных рыбёшек «к пиву» и наяривал вприкуску с чаем. - Далеко же вы забрались! А к нам какими судьбами? – обронила я, не скрывая своего любопытства. - Да у меня по всей Прибалтике друзья! В Минске сослуживца навещал, хотел ещё в Вильнюс заскочить, подруга у меня там, на Байкале познакомились, но не успею. Лето короткое. Сейчас в Калининград еду к брату. Он говорит, в ваших лесах травы растут, каких во всей России не сыщешь. Скоро зацветут, будем собирать. - А от чего ваши травы помогают? – спросила я, налегая на чак-чак. - Да от всего. Смотря что беспокоит… - глубокомысленно изрёк попутчик, причмокивая рыбой. При слове «беспокоит» в сердце точно кольнули иглой. Я не страдала какими-то заболеваниями, точнее тело моё не страдало, но вот в душе… там определённо имелось, что подлечить. - Ну… у меня иногда бывает бессонница. Вот как сегодня: сижу, смотрю в окно, вспоминаю… - С мужем поссорилась? – предположил он. - Нет, с мужем всё хорошо… - у меня запылали щёки. - А что тогда? - Кое-что в моём прошлом не даёт мне покоя... – пролепетала я, а бурят и не удивился. - Возьми да исправь! – говорит. - И как же? – я была уверена, что травник меня разыгрывает. - Есть специальная смесь, работает как машина времени. Еще и для почек полезно, кстати, сам собирал! – с гордостью заявил Аюр и достал брезентовую сумку со множеством кармашков. В ней лежали всякие склянки и целлофановые пакетики. Он достал один из мешочков, пододвинул пустой стакан в подстаканнике. – Сходи, набери кипятку. Я отправилась за водой. Интересно, что он мне сейчас подсунет, и главное, сколько денег сдерёт? Почём нынче машина времени? Когда я вернулась, Аюр насыпал в стакан молотой серой травы и накрыл коробкой из-под чак-чака (за разговором я умяла всё до крошки). - Сейчас заварится. Пять минут - и в путь! Я только хмыкнула. - Сколько я вам должна? - Что ты! Я же сам предложил, ничего не надо. - замахал руками Аюр. Бескорыстие бурята меня не обрадовало. Он всё меньше походил на шарлатана. Мы сидели, покачиваясь. За окном в темноте то и дело пролетал одинокий фонарь, или подсвеченный дом. - Ну вот, готово. Можно пить! – Аюр придвинул стакан с тёмно-жёлтой жидкостью. - И что будет? – недоверчиво покосилась я. - Пей и ложись спать, потом сама всё узнаешь. – сказав это, бурят начал стелить постель. Я стояла в проходе, поглядывая на стакан. Варево пахло луговым разнотравьем с примесью мяты... Не знаю, зачем я это сделала. Выпила всё до дна двумя большими глотками. Без сахара напиток оказался крайне противен, ромашковая горечь вызвала рвотный рефлекс, и я поскорее заела мёдом. Уже наверху, на своей полке меня настигло парализующее действие чая. - Эй… Эй… - зашептал снизу Аюр. - Я забыл сказать тебе заклинание. Повторяй. Ан… сох-мэ…ха-та-на… Что, язык не ворочается? Тогда про себя повторяй, три раза: Ан… сох-мэ…ха-та-на… И это, когда в прошлое вернёшься – долго там не сиди. А то залипнешь, и вся мировая цикличность нарушится. Ну то есть трындец тебе, если вовремя не вернёшься. Всё поняла? На этих словах мой контакт с реальностью оборвался. Очнулась в больнице. Подробностей не помню, наверное, проводница на вокзале вызвала скорую. Я сильно отравилась и еще дня три меня полоскало как заварочный чайник, делали промывание. В палате я временами проваливалась в забытьё и тогда в мой ватный податливый мозг заплывали картины из прошлого. …Южный вокзал. Я - студентка, приехала на каникулы, жду что меня на перроне как обычно встретит отец (он всегда приходил один, стоял и ждал в своём затёртом пиджаке в рубчик). Обнимал меня, брал сумку, и мы шли к его трухлявому Фольксвагену поло, в котором он возил сдавать металл, и потому заднее сиденье складывалось только по особому поводу, такому, как мой приезд. Выхожу из поезда в густую многорукую толпу встречающих. Отца не видно. Народ уже схлынул, платформа опустела, но отца нет. Я еще какое-то время жду, потом уезжаю домой на автобусе, и уже там узнаю, что вчера отца не стало. Вспоминаю, что должна была ехать на сутки раньше, но поменяла билет из-за дурацкого концерта, на который в итоге всё равно не попала. Мы с отцом разминулись на один день и не успели проститься... Но в хлористо-белой палате события моего прошлого выглядели иначе. Я не меняла билет, поехала на том поезде, на котором собиралась изначально. После Литовской границы, когда до Калининграда оставалось часа полтора, проводница принесла чай, отвратительно пахнущий ромашкой. Сказала, что мужчина в другом конце вагона пожелал меня угостить. Я вначале хотела взглянуть на плацкартного джентльмена, но потом передумала и просто выпила чай, в горле и впрямь было сухо. Перед глазами тотчас помутнело, и я скрючилась на полке, а по прибытии меня забрала скорая. Я уже не могла отличить, где тут воспоминания, а где выдумки. В капельницу без конца кололи какие-то препараты, которые только усиливали моё сомнение, пока однажды ко мне не пришёл посетитель. Бурят Аюр в больничном халате выглядел как гриб-боровичок. Крепкий, сбитый, под мышкой – коробка конфет. - Что за чай вы мне подсунули? – выпалила я. - Тссс… - он приложил палец к губам, а сам тем временем включил общий на всю шестиместную палату чайник. - Я тебе говорил, что нужно сразу возвращаться? Всем говорю и все забывают! – он взял мою кружку и всыпал в неё травяной порошок. Я внимательно следила за его манипуляциями, пока меня не осенила догадка. - Я что, еще там? – от этой мысли стало жутко и весело одновременно. - Ты угодила в петлю, пришлось идти за тобой. - Я так и не встретилась с отцом, хоть и приехала на сутки раньше, потому что… опять этот чай… - я скривилась, вспомнив ромашковую отраву из поезда. - Менять ничего нельзя! Но можно прожить иначе. - спокойно объяснил Аюр, косясь на меня чёрными щёлками глаз. - Думаешь, мы случайно с тобой в поезде встретились? - Как можно прожить иначе, если ничего не менять? И как мне проститься с отцом? – я пытливо вглядывалась в густую тьму его глаз. - Никак! – отрезал бурят. – Что бы ты ни делала, ты всё равно окажешься дома на сутки позже. Это ваш с ним урок. И если ты там, в прошлом, сможешь это принять, тогда тебя сразу отпустит. И мы с тобой уже вряд ли когда-нибудь встретимся, даже если в одном купе будем ехать. А теперь пей, пока нас обоих медным тазом не накрыло! - он протянул кружку со свежезаваренным зельем. - А заклинание надо? – забеспокоилась я. - Пей уже! Как с вами, бабами, тяжело! – он возвёл глаза к потолку, а я, сморщившись, выпила. --— - Женщина! Женщина! – ворошила меня проводница. - Приехали, вам выходить. - Мне до конечной. – отмахнулась я спросонья, и тут же вскочила, стукнувшись головой о третью полку. - Ой! - проводница смутилась. - Я что же, перепутала? А кто у меня в Вильнюсе сходит? Здесь кто едет? – кивнула она на пустую нижнюю полку. - Так, у вас какое место, двадцать пятое? - Да… - неуверенно ответила я. - А почему вы на верхней спите? Ваша – нижняя. С верхней где пассажир? - Он вышел, - сообщил лысоватый мужчина напротив. – Женщина так хорошо спала, он не стал её будить и от самого Минска внизу ехал. Мёдом угощал, башкирским. Тут еще осталось, хотите? Я спрыгнула с полки и уставилась на знакомую банку. Рядом стояла нетронутая коробка с чак-чаком. 02/07/2018